Я родился 8 ноября 1923 года в деревне Аиш, что в Актанышском районе Республики Татарстан. В семье было шестеро детей. От первого брака отца трое детей и от второго - трое. От второго брака я был средним: старше меня был мой брат Кави, а после меня младшая сестра Василя. Жили мы трудно, но по тем временам зажиточно. У нас был свой дом, амбар, лошади, три коровы и 18 овец.
С малых лет мы помогали родителям по хозяйству: пасли овец, окучивали картофель, выполняли посильную работу, особенно мне нравилось ловить рыбу. Наша деревня находилась прямо на берегу реки Сюнь. Помню, река была полноводной, по ней даже ходили баржи на Белую.
В 1931 году до деревни Аиш дошла коллективизация. Тогда мне было восемь лет. Отец Габдул Карипов не хотел вступать в колхоз. За отказ сдать домашний скот в колхоз его оштрафовали на 352 рубля. По тем временам это были большие деньги. Он отказался платить потому, что у него не было на тот момент таких денег. Тогда пришли люди, которые были наделены властью, и отобрали дом. Вместе с местными активистами из бедняков они увели всех лошадей, коров и отару овец со двора. Отца увезли в район. Больше я его не видел никогда.
Мать осталась в одночасье с тремя детьми без одежды и пищи. Первую ночь ночевали в соседской бане. На следующий день пошли из дома в дом просить милостыню. Кто давал, кто избегал встречи, боялись, потому что ходили слухи о том, что кто поможет, будет причислен в сообщники. Хорошо, что лето стояло. По ночам было тепло. Спали под открытым небом. Однажды мы ушли из родной деревни, потому что все отказывали в работе, никто не давал куска хлеба. Шли долго. Заходили в деревни. Мать хорошо знала и читала Коран. Читала наизусть. Это и спасало нас. Люди в знак благодарности давали хлеб, картофель. Но нигде нас не брали на работу, и мы повернули назад в родные места. Приближалась осень, ночью бывало холодно. Мы вернулись в свою деревню и поселились в старой заброшенной землянке. Наш дом, пока мы скитались в поисках работы, разобрали и увезли в неизвестном направлении.
В 1937 году мне исполнилось 14 лет, и я устроился в колхоз. Пас скотину, возил навоз, любое поручение выполнял добросовестно и с желанием. В тот год я заработал 3000 трудодней! Молнию выпустили. За хорошую работу дали мне бушлат и премию - два метра ситца! Младшей сестре Василе сшили платье!
К тому времени землянка, в которой мы жили, совсем пришла в негодность. Тогда мой старший брат Кави решает вырыть новую землянку. Колхоз выделил ему берёзовые доски на строительство. Потом выдали тёлочку. Мы выкормили её, и она стала бурёнкой. Решили корову поменять на дом. Мать пошла в соседнюю деревню и поменяла на новый сруб. Но не успели его поставить. Осенью 1938 года старший брат от первого брака Иламанов Тибиян Харисович узнал о нашем бедственном положении. Он тогда работал директором детского дома в селе Гремучий Ключ, что в Башкортостане. Погрузив нехитрый скарб на бричку, которую за нами отправил брат, мы на следующий день приехали в село. Тибиян взял нас на своё попечение, поселив в своём доме. Спасибо ему, что в трудный час помог нам выкарабкаться из тяжёлого положения. Если бы не он, трудно бы нам было жить, это точно.
Вскоре брат Кави уехал в город на заработки. А мы вместе с сестренкой остались при детском доме. Я возил воду в детдом, подружился с ребятами. Вместе ходили летом на рыбалку, сторожили коней в ночном, зимой бегали на лыжах.
Первый день войны я помню хорошо. В этот день, 22 июня, мы были с ребятами на рыбалке с ночёвкой. Когда возвращались в деревню, почувствовали что-то неладное: шум, гам, крики, собаки лаяли как-то по-другому, в разных местах плакали. Мать обычно интересовалась, как удалась рыбалка. А тут встретила нас молча. Всем было горько.
Зимой 1941 года старшего брата взяли на войну. А вскоре и меня призвали в армию. Из Яркеево в конном обозе поехали до станции Буздяк. Ехали с ночёвками. В Буздяке нас погрузили в железнодорожный состав и отправили в Мелекесс Ульяновской области. Там нас определили в запасной учебный полк. Полк размещался рядом с городом Мелекессом, возле небольшого лесочка. Была зима. Жили в землянках. Сейчас там, где во время войны мы жили в землянках, улицы современного города Димитровграда. Там нас готовили на младших командиров пехотных взводов. Конечно, и муштра была, как без неё в армии. Например, замок станкового пулемёта, а он очень сложный, я разбирал и собирал с закрытыми глазами. До автоматизма было доведено. То есть подготовка была сильнейшей. А вот питание оставляло желать лучшего. Конечно, по военным меркам оно было приемлемым. На первое - суп гороховый, на второе - каша перловая, по 300 граммов хлеба каждому из нас выдавали. Мы-то привыкли в деревне, что у нас и картошка, и яйца, и молоко, и мясо, и хлеба вдоволь. В учебном полку пришлось пояса затянуть потуже, но мы из-за этого не сильно переживали. Однако доучиться нам не довелось.
Под Москвой сложилась тяжёлая обстановка, и нас, курсантов, по приказу Сталина всего за пару месяцев до окончания учёбы направили рядовыми в действующую армию. Маршевой ротой отправились в сторону Москвы. Двигались ночью, а днём спали. До нас долетала канонада. Мы находились в 60 километрах от столицы. Проходили деревни, где прошла война. Из погребов выходили оставшиеся люди. В основном старухи и дети. От домов остались только печи. Я командовал отделением. У меня было семь человек разных национальностей: казах, таджик, узбек, татарин. В составе 333 армии 22 дивизии с боями мы вошли в город Вязьму. Это был первый мой бой. Страшно было. Но мальчишкой это больше как игру воспринимаешь, не понимаешь, что можешь умереть по-настоящему. Однако тут у нас уже появились не только раненые, но и первые убитые. Впереди был Смоленск, взяли его со второй попытки. За освобождение Смоленска меня наградили медалью “За боевые заслуги”. Непосредственный командир капитан Зубаиров, который оценил мой окопный труд пехотинца, говорил мне: “Магруф! Будешь так и дальше воевать - получишь героя!" Эти слова меня окрыляли, хотелось ещё сильнее бить врага. С боями прошли от Смоленска до Белоруссии. Освобождали города Могилёв, Минск, Гомель, Быхов. В густых лесах Белоруссии окружали, а потом ликвидировали группировки немцев. Первое ранение. Госпиталь в Москве. Излечился и опять в строй. Только вернулся, и вновь легкое ранение. На этот раз остался с частью в лесном госпитале. Когда подлечился, ребята, с кем подружился в госпитале, уговаривали остаться, но отказался и скорее - на передовую к своим сослуживцам.
Бывало, лежишь за укрытием, ведёшь прицельный огонь по окнам домов, и в какое-то затишье появляется жужжание, а потом на прицел автомата садится пчела. На какое-то мгновение напрочь забываешь, что идёт война.
Вошли в Восточную Пруссию. Затем в феврале повернули опять в сторону Польши. Пересекли границу Германии. Взяли с боями города Галле, Отто. Когда начался ледоход на реке Одер, начали форсировать. Солдаты перепрыгивали по льдинам. В этом бою я получил тяжёлое сквозное ранение. За этот бой получил орден Красной Звезды. Лечился в бывшем немецком госпитале. После выздоровления готовились к штурму Берлина. На реке Одер построили учебный мост. На нём отрабатывали броски, учились разминированию. Дошли до Эльбы, это за Берлином, там встретились с американцами. В мае в лесах Германии скрывалось много немцев. Мы их ловили. Они сами сдавались. Выходили с поднятыми белыми флагами.
2 мая 1945 года от командования получил благодарность “За отличительные действия по ликвидации окружённых немецких войск юго-восточного Берлина”.
9 мая 1945 года, когда кто-то из офицеров крикнул: “Германия подписала акт о капитуляции!”, мы все вышли на открытое место, это была площадка среди руин и битого кирпича, и стали палить в небо кто из автоматов, кто из пистолетов. Патронов никто не жалел, ведь война закончилась! Многие от радости плакали, об
нимались и целовались. Старших офицеров раскачивали и кидали вверх, забыв о субординации, радовались как дети. Вспоминали и жалели тех, кто не дошёл до победы.
А 17 мая 1945 года мне вручили орден Славы III степени.
Рассказ гвардии младшего
сержанта Магруфа Карипова записал А. НОВИКОВ.